4 глава

Автор: Миссис Хикс
Название: Элигос. 2 часть
Фэндом: "Дозоры" Лукьяненко, "Лик Черной Пальмиры" Васильева
Категория: слэш
Пейринг: Антон/Завулон
Размер: макси
Жанр: фэнтези, драма, детектив, иронический роман
Дисклеймер: "этот мир придуман не мною"
Рейтинг: ожидается R
Саммари: У Антона Городецкого новое задание, а у Великих магов - новая проблема.
Комментарий к 4ой главе: Я знаю, что в Новом Дозоре Лука вводит героя-пророка. Мой НП-пророк был придуман задолго до выхода книги, и не имеет ничего общего со своим собратом из оригинала.
Предупреждение: двойной флэшбек! навязчивый WTF в начале главы. Ответ на одну из трех сюжетных загадок.
1-3 главыelera815.diary.ru/p173672282.htm


читать дальше
Глава 4
Май, 1994

Look my eyes are just holograms
Look your love has drawn red from my hands
From my hands you know you'll never be
More than twist in my sobriety

Голос Таниты Тикарам расслабил тело, вино щедро разбавило кровь. Единственным, что Антон знал о своей партнерше по танцу, была марка ее духов.

По окончании вечера чувство самосохранения заставило Антона прекратить.

Извини, (как там тебя?) но мне нужно уйти.

Без продолжения.

Лучше не знать, как близки к правде слова Артура о свободных отношениях.

И вообще, его лучше не злить. Артур превратился в странное видение, а противоречие его ореола угрозы с ощущением нереальности заставляло захлебываться, тонуть в тумане. Алкоголь усугубил положение: постоянное головокружение и ощущение падения усилились в десятки раз. Стенки стеклянного купола, ограждающего Антона от реальности, сделались толще и прочнее. Спрашивать у Артура, что он сделал, не имело смысла. Антон сам подобрал вполне человеческое слово, чтобы объяснить случившееся: Артур просто «закрыл» его. Если ты не можешь стать Темным, я позабочусь, чтобы они не сделали тебя Светлым.

Моя ошибка, решил Городецкий. Тогда в Саратове нужно было соглашаться на инициацию, теперь же все изменилось. С тех пор Антон многократно пытался «войти в сумрак» сам, но все было тщетно. Артур усмехнулся; порог отрицания, сказал он.

Порог. Ну, извини.

- Чем ты занимался в эти выходные? От тебя разит.

- О чем ты?

- Ты был в больнице? Морге? Церкви? Это смрад смерти, он чувствуется в твоих волосах.

- Не понимаю тебя. Я играл в футбол с соседскими мальчишками.

Они лежали на старом разложенном диване, Городецкий смотрел в стену, пытаясь абстрагироваться от ощущения теплой руки на обнаженном плече. Самым забавным было то, что Артур, конечно, знал все его мысли. Знал о страхе, о зависти, о времени, о болезненном и нервном, что сжигало изнутри, мешало дышать, мешало трезво смотреть на мир.

- С соседскими мальчишками…

- Знаешь, я, наконец, сумел достучаться до Костика. Такой тихий застенчивый пацан…

- Вот как, – Завулон подцепил ногтем цепочку амулета, пропустил ее между пальцами и полюбовался на зеленый отблеск камня. Когда амулет вновь опустился на грудь Антона, камень был холоден словно осколок льда.

Что дальше? Как закончится эта игра? Ведь никто не говорил об…отношениях. Какие могут быть отношения с тем, кто при желании может раздавить тебя, как таракана?

Будущее разбилось, Антона оглушило, протащило по асфальту и оставило лежать в канаве. И самое прекрасное было в том, что он не перемотал бы назад.

Вопрос: почему?

Ответ: мне интересно. Мне льстит. Мне хорошо.

Вопрос: как долго?

Ответ: думай о высоком.

- Мне тоже интересно, – шепнул Артур ему в ключицу. – Это забавно. Приходить к тому, кто тебя ждет.

Антон заглянул в непроницаемые глаза, спрашивая, не размыкая губ.

Артур хихикнул и упал на подушки.

- Я тебе даже больше скажу: тот факт, что я украл тебя от всех Светлых, влечет тебя ко мне еще сильнее, чем раньше.

Неправда, мотнул головой Антон.

- Ты, - и в голосе Темного зазвенели стальные нотки, - мой секрет.

А потом он фыркнул, развеселившись от собственных слов, и мягко напел:


Look my eyes are just holograms
Look your love has drawn red from my hands
From my hands you know you'll never be
More than twist in my sobriety

Антон впервые услышал, как тот поет. Неплохо.


Декабрь, 2007

Я проснулся. Я смотрел в потолок, сражался с воспоминаниями, жмурился от солнца. Мечтал отмотать назад несколько десятилетий и прожить жизнь заново, стать хорошим сыном, надежным другом, отказаться от предложения Гесера работать в Дозоре, уехать далеко, на реку, в деревню, в тайгу, в снега, в темноту полярного края. И тогда бы меня не нашли.

Безумно хотелось развернуться и врезать кулаком по подушке, но я сдержался. Встал на ноги, поправил джинсы, аккуратно заправил постель и босиком прошел на кухню. Есть хотелось неимоверно. Эта острая физиологическая потребность сбивала меня в пути философских измышлений, и было как-то стыдно.

Холодильник был вытянутый, высокий и напоминал металлический гроб. Я открыл дверцу и с любопытством заглянул внутрь. Дааа… Продукты явно покупались левыми людьми. Никакой персонализации вкусовых предпочтений я не обнаружил. Безликие пластиковые упаковки и картонные коробки наполняли глубокое чрево металлического монстра. Полуфабрикаты с иностранными названиями, которые я впервые видел, бутылки свежевыжатого сока, одна банка молока с этикетка на швейцарском, треугольный хлеб, сыр на зубочистках, колбаса, хлопья. Изрядно провозившись, я обнаружил упаковку яиц.

Яичница. Мне вполне хватит, привык. Всю прошлую неделю просидел на кофе с инквизиторскими бутербродами. А Завулон, если надо будет, сам себе приготовит. Вот еще.

Закончив с завтраком, я вымыл посуду, убрал осколки почивших бра, не выдержавших гнев Темного, отдернул шторы. За стеклом обнаружилась наведенная иллюзия березовой рощи. Природа соответствовала сезону, и на голых ветвях сверкал снег. Между тонких стволов петлял заячий след. Подивившийся мирной картинке, я вернул шторы на место, и вновь попытал счастье с барьером.

И опять провал. Дальше коридора, примыкавшего к гостиной, дом меня не пускал. Радовало только одно – наличие в доверенной зоне санузла.

Зазвонил мобильный. Я с тоской прочитал имя жены и оставил телефон в покое. Надя чувствует, что со мной все в порядке, только вот…

Ни черта со мной не в порядке.

Я присел на диван, развязал повязку на ладони и пристально изучил проступивший рисунок. Ну, надо же – чароврат, вписанный в круг, мощнейший оберег. Зачем он ему? Увлекшись классификацией магических символов, я едва не забыл о заветном чемоданчике.

Открыв крышку, я невольно залюбовался.

Гранат, селенит, опал, синий кварц-глаз сокола – каждый из них воспринимался по-своему. Сине-зеленый аквамарин без веры в надежду – чушь, буровато-красный альмандин, и я отвел руку: ложная оптимистичность мне была ни к чему. Карбункул – помутилось в глазах, не нужен мне камень войны. Бирюза под знаком Сатурна, идеальна для Завулона, но опасна для меня. Гиацинт - и пусть прозреют шлюхи. Зачем?

От жемчуга все внутри потеплело, но стало больнее дышать.

Зачем здесь сапфир, дарующий целомудрие и скромность!? Сознание поплыло, тело содрогнулось, когда пальцы замерли над черным турмалином, нет, не Светлый это камень, вот пестрый турмалин – это да. Яблочно-зеленый варисцит, и я охнул: померещился голос Кости. Иным, чье прошлое – сплошные ошибки, варисцит, как удар под дых.

Найти, понять. Как я смогу уловить сигнал, говорящий мне: «ага, нашел»? Дыхание родства, пазл, которого не хватало для полной картинки? Когда я встретил в метро Светлану, почувствовал то же, что сейчас. Часть меня.

Я нашел свой камень среди россыпи других. Еще не глядя на него, я понял, это то, что мне нужно. Об этом и говорил Завулон. То, что поможет мне на первое время, то, что защитит.

Я пристально рассмотрел амулет.

Змеевик. Он же серпентинит, камень-искуситель на тонкой цепочке.

Повесил камень на шею так, чтобы он не касался кожи.

Рядом со мной лежал фолиант с мифами и легендами. Книга в пятнах крови, старая, зачитанная до дыр. И закладка на четвертной части: «Тайна Соломона». После сегодняшней ночи на раскладном диване я знаю эту часть наизусть.

Я, Светлый маг, Антон Городецкий, по недоразумению обладающий сумеречным именем, сидел в пустой, холодной гостиной, ждал хозяина и пытался вспомнить, чем же заслужил свое нынешнее положение. Только сегодня утром я…

***
Я сидел на подоконнике и пытался читать отчет. Но мысль, цепляясь за отдельные слова, вырывая знакомые образы из контекста, ускользала. Глаза слипались.

- Сенсей! Чего это у тебя?

Как же он чувствует, что нужен мне? Шельма. Я приоткрыл один глаз и неодобрительно посмотрел на довольную физиономию Игната. Что ж, он имел право на гордость как участник вчерашней успешной компании. Еще один поверженный дикий. А сколько осталось?

- Отлыниваешь от работы?

- Никак нет, – доложил инкуб. – Совершаю обход позиции.

- А ближайшее кафе случайно не попадает в список вверенных тебе позиций? Жрать хочется.

- Это не мудрено. У Инквизиторов небось только кофе да сигареты употреблял?

- Употреблял, – согласился я. – Который час?

- Четыре почти.

- Ночи?

- Дня. Ты чего?

- Раз дня – то пошли. – Я махнул рукой в сторону вахты. – Прогуляемся. Разговор есть.

Конечно, быстрее да и дешевле было бы наведаться в нашу столовую, но тему, которую я хотел обсудить, я не смог бы поднять в здании Дозора. Язык бы не повернулся.

На улице валил снег. Я зажмурился от непривычного белого света, поднял воротник и натянул перчатки. Игнат, облаченный в легкую куртку, вмиг раскраснелся и засверкал белозубой улыбкой.

- Ты по амурному вопросу, или так…интересуешься чем?

- Я по личному делу, но давай сначала поедим, сил никаких.

- Да вижу, вон ты серый весь ходишь, как привидение. Случилось что?

Ну, вот как общаться с инкубами? Вечно прямо в душу с разбегу.

Я помотал головой и не раскрыл рта до тех пор, пока не подали меню. Я просмотрел список и заказал кофе – по привычке - и крохотное шоколадное пирожное – для поддержания мозговой активности. Больше в меня не лезло. Игнат заказал котлету по-киевски, пюре, зеленый салат, жутко дорогой фреш из какого-то тропического фрукта и принялся меня этим соблазнять. Стараясь не смотреть в его тарелку, я храбро бросился в бой.

- Был у нас с тобой разговор на счет блока. Не забыл?

- Не забыл. – Улыбнулся Игнат, я нахмурился, разозлившись собственной нерешительности.

Кто-то милосердный сменил попсу, гремящую на все кафе, на «Машу и Медведи». Игнат одобрительно кивнул и принялся наворачивать котлету.

- Допустим, я захочу его снять, – попробовал я. - Чем мне это грозит? Я что, в тот же миг… влюблюсь в другого человека? А как же Света? Я ведь Свету…

- Да нет. – Игнат помахал вилкой в воздухе. – Это ж не рубильник какой, чтобы чувства переключать.

- А конкретнее?.

- Нет, конечно, чувство, которое испытывал Городецкий из прошлого, не может вернуться к нынешнему Городецкому. Прости, к Элигосу. Видишь, у тебя даже имя поменялось. Так я о чем, ах, да. Ты совершенно другой человек, и вкусы твои давно изменились. Максимум того, что ты получишь – это информация. А то, как ты ее воспримешь, я уже и не знаю.

- А если то было сильнее, чем это? – не совсем понятно выразился я и замер. Этот вопрос мучил меня все эти дни, не давая спать. Ответ меня страшил.

- Это вряд ли, – гоготнул Игнат. – Светлана, она ж такая…

Я помрачнел, Игнат стушевался и неловко замолчал.

Он скомкал салфетку и посмотрел в разрисованное морозом окно:

- Светлана хороший, достойный человек, а та вторая может оказаться личностью крайне неприятной, не переживай.

Я против воли расплылся в улыбке:

- О да.

- Ты уже знаешь ее, – оживился Игнат. – И что она? Без претензий?

Ледяной обруч сковал грудную клетку. Да, инкуб в точку попал. Претензии будут, я был уверен на все сто.

- Это личное, – осадил я и попросил счет.

Мобильник затрезвонил голосом Миронова. «А ба-бо-чка крылышками…». Я опешил столь мрачному предсказанию и посмотрел на экран, где светилась фотография шефа. Стало как-то душно.

- Алло?

- Миша звонил. Это срочно. Выходи, Семен уже ждет, – коротко проинформировал Гесер.

Миша?

Фамильярность шефа меня озадачила. Должно быть, случилось что-то действительно из ряда вон, если Михаил Викторович, доктор медицинских наук, психолог, Светлый Иной третьего уровня, известный нам как «Эксперт» превратился в просто «Мишу». Сам я с Виноградовым никогда не работал, но знал, что у многих региональных Дозоров без его помощи не было бы пополнения. Как у Ночных, так и у Дневных. Факт его сотрудничества с Темными не внушал доверия, но был необходимым условием его деятельности. Михаил Викторович выявлял неинициированных Иных на разнообразных телепроектах. В этом году таким проектом стала «Битва экстрасенсов».

- Почему не порталом? – спросил я, залезая на переднее сидение.

Семен завел мотор, пристегнулся, покосился на меня и врубил печку на полную мощь:

- Приказ начальства – минимум магии.

- Проинформируешь?

- Да что там… сказали в конфликт с Темными не вступать, людей успокоить, Инквизиторов не вмешивать, готовиться к худшему.

- Что там?

- Дикий там. На кастинг объявился.

- Да ладно? Захотелось на голубой экран? – удивился я, по привычке вцепляясь в ручку двери, когда Семен вошел в крутой вираж.

- Ну чисто анекдот, – отозвался маг. – Он человеком пришел. Обычным. Эксперт подтвердил. Видимо, переволновался, вот и ударило.

- Почему без Инквизиторов? У Хены достаточно новых идей.

- Эх ты, перебежчик, – хмыкнул Семен, но заметив мое лицо, скрыл насмешку за кашлем. – Вообще-то, шеф не пояснил. На месте разберемся.

Несмотря на пробки, к ГИТИСу мы подъехали через пятнадцать минут.

Семен вылез из машины и уставился на припаркованный байк.

На этот раз это был не харлейчик. BMW S1000RR, черный, шикарный, охренительный.

- Видал? – кивнул Семен.

Я прищурился и увидел знакомый почерк защитной магии.

- Совсем умом тронулся, – шепотом объявил Семен. – Кризис очень среднего возраста.

Крыть было нечем, и я благоразумно смолчал.

В холе нас встретила охранник, прозомбированный кем-то из наших. Он почтительно проводил нас до места и с поклоном удалился. За распахнувшейся дверью летели искры. Дикого держали в сфере отрицания, закрыв доступ к сумраку. Морфей сходил на нет. Амулеты Шагрона, Алиты и незнакомого мне ведьмака были практически выжаты, время истекало.

Я нашел глазами Завулона, спорящего с Экспертом, и с ходу выпалил:

- Здравствуйте, Михаил Викторович. Завулон. К чему такая секретность?

Великий Темный обернулся на мой голос и недобро заулыбался:

- А вот и Светлые. Ты от чьего имени, Антон? От Инквизиции?

Я моргнул, что-то мне показалось странным. Неуместным.

- Я представляю интересы Ночного Дозора. - Я смерил мага злым взглядом и наконец понял, что не так. Завулон был в джинсах. В джинсах и белоснежной рубашке. Ансамбль дополняли массивные перстни, украшающие тонкие пальцы.

«Определенно, кризис,» - подумалось мне. Видеть Завулона таким было неправильно, почти больно. Хотелось поднять его щуплую фигуру за воротник и встряхнуть что есть сил. Даже рявкнуть на ухо: какого хрена?!

Михаил Викторович шагнул навстречу и протянул мне ладонь. Седовласый серьезный мужчина. Его взгляд оставлял смутное, не слишком приятное ощущение, будто он просканировал меня сквозь сумрак, хотя я точно знал, что это не так.

Я обернулся на круг силы, в котором держали спящего дикого.

Лысеющий бородач в жутком леопардовом балахоне, увешанный бутафорскими побрякушками, он действительно напоминал одного из шарлатанов, которых хватало на этом шоу. Алите и двум другим Темным оставалось от силы минут десять. Сумрак бурлил.

Михаил подвел меня к мониторам.

– Насколько мне известно, это первая в мире запись самоинициации наших диких.

Покосившись на нашего пленника, я все же переспросил:

- В чем дело?

- Он пророк, – ответил Завулон.

За моей спиной крякнул Семен.

- Если мы правильно спросим, – пробормотал Михаил, щелкая мышкой, – у нас будут ответы.

В Инквизиции уже знали, что каждый дикий имел свою специализацию. Лена, например, была суккубом. Тот, кого поймали в Японии, был Проводником: с легкостью перемещал врагов за сотни километров. Но о диком пророке я еще не слышал.

- Однако… А следующим кто будет? Повелитель стихий? – буркнул я, склоняясь над компьютером.

На экране группе экстрасенсов демонстрировали черный ящик. Это было стандартным испытанием на ясный взгляд. Настала очередь дикого. Он хмурился и одними губами читал скороговорку, призванную убедит людей в том, что он произносит магические слова. А потом изменился. В одно мгновение. Выпрямил спину, вскинул голову, повернулся, посмотрел четко в камеру пылающими огнем глазами и сильным уверенным тоном ответил:

- Повелитель стихий все еще заточен.

Я отпрянул и подозрительным взглядом обвел окружающих.

- А Хена-то прав, – загадочно резюмировал Завулон, - дело обстоит даже лучше, чем мы предполагали. Похоже, теперь мы действительно можем его допросить.

- Как мы его удержим?

Завулон протянул мне левую руку:

- Люблю кооперативы.

- А я вот что-то не очень, – вырвалось у меня.

- Если что, мы с Семеном подстрахуем, – обнадежил Михаил Викторович.

Прием, который хотел использовать Темный, был знаком мне только по книгам. Между Светлыми он не использовался, а с Эдгаром мы объединяли силы по старинке. Я медленно протянул правую руку и переплел наши пальцы, вслед за Завулоном вытянув указательный на манер «пистолета». Так дети играют в войну. Пиф-паф. Один из перстней мага, перевернутый гравировкой вниз, больно впился в кожу, но Темный ослаблять хватку был не намерен.

Мы шагнули в сферу и вытянули руки, указав на дикого. Судя по записям Эксперта, его звали Арманом Лу. Но я сильно сомневался, что это его человеческое имя. Или даже сумеречное.

Троица Темных убралась с нашего пути и встала так, чтобы образовать защитный треугольник. Дикий удивленно заморгал, встал с колен, и растеряно погладил бороду. Лицом он был неприятен, в глубине глаз все еще светилось то огненное, что я видел на записи.

- Собственно так, – обозначил он, кашлянув.

- Твое имя? – спросил Завулон.

Пророк производил удивительное впечатление. От его внешнего вида веяло опасностью и злобой, но было видно, что он испытывает страх. Дикие, как правило, могли чувствовать только ту эмоцию, которая владела ими за секунду до инициации.

Так что ответив: «Слова ни к чему, если слышать не можешь», Арман снова затрясся от ужаса. Я услышал, как захрустели мои пальцы.

Доминанта, Язык без костей, Легкая речь, Как на духу, Покаяние – и всего этого было не достаточно.

- Какова твоя цель? – снова попробовал Завулон.

Арман молчал. Что ж.

- Назовись, Темный, – потребовал я.

Арман вздрогнул, словно я его ударил.

- Хаврес. Шестьдесят четвертый Дух. Даю правдивые ответы на вопрос о всех событиях прошлого, настоящего и будущего.

Я даже не успел порадоваться успеху, как вдруг атмосфера в комнате изменилась. Семен охнул и отступил, Михаил сжал спинку стула, позади которого стоял, а Завулон, которого я касался плечом, со всей силы рявкнул:

- Не смей!

- Да я бы рад, но… - побледневший Семен развел руками, будто извинялся. Он не сводил с меня глаз, будто пытался что-то сказать, но правильные слова ему не давались.

Завулон разорвал наши руки так резко, что оцарапал мне ладонь. На пол закапала кровь, я даже не успел возмутиться, как Темный сгреб меня в охапку и, наплевав на все меры безопасности, прыгнул в портал. Последнее, что я видел – лицо Армана-Хавреса, шепчущего мне свое предсказание. Голоса я не слышал, но вполне мог прочитать по губам. Прочитанное мне не понравилось.


***

Приземлившись на пол, я со всей силы рванул в сторону. Сопротивления не было, я вырвался, но едва не полетел на бок. Сложив пальцы в знаке тройного лезвия, я быстро огляделся.

Дорого обставленная гостиная, мебель из каталогов, паркетный пол, подлинники картин, окна, закрытые тяжелыми темно-вишневыми гардинами, стопки книг. И больше ничего. На подушках никто никогда не лежал, за журнальным столиком никогда не пили кофе, библиотека была художественной, плазма была не подключена к розетке. Вариант на черный день. Запасной штаб.

Темный безразлично посмотрел на подвешенное тройное лезвие и направился к встроенной стенке.

- На вот. – Он кинул мне древний трухлявый фолиант так, словно это была дешевая беллетристика. – Только погоди с воплями…

Книгу я, конечно, поймал. Но обложка сразу же окрасилась в алый.

- Черт, – пробормотал Завулон, растерянно разглядывая свой перстень. – Магия не исцелит. Сейчас я что-нибудь… - развернувшись, он покинул комнату.

Я аккуратно положил фолиант на стол, аккуратно промокнул кровь носовым платком и шагнул в сумрак. Выбросило меня в реальность через пару секунд. Ах, так. Я тихо вышел в коридор и бросился к прихожей.

Завулон нагнал меня у дверей. Он остановился в десяти шагах, крепче сжал медицинский бинт и поднял глаза чуть выше моего лица, смотря куда-то сквозь стену.

- Не подходи, – хрипло предупредил я, - даже не думай!

- Ты не понимаешь, что происходит, ты…

- Отойди, я сказал! – заорал я, срываясь.

Завулон не сдвинулся с места:

- Истерику прекрати, Светлый. Я не для того пошел против Инквизиции, чтобы твои сопли подтирать. Вернись на место и спокойно выслушай. Живо.

Бра, освещающие коридор взорвались цветным стеклом. Такого голоса у Темного я еще не слышал. И больше не хотел.

Вернувшись в гостиную, я упал в мягкое кресло.

Завулон кинул в меня бинтом и взял в руки фолиант. Примирительно хмыкнул:

- Кровь Светлого на темномагическом тексте. Благодарю, Антош.

- Верни меня назад.

- Нет.

- Хорошо. – Я достал мобильный, но он тут же вспыхнул синим пламенем. Я отбросил его раньше, чем сообразил, что это простая иллюзия.

- Пока ты будешь в этих стенах, ни один Иной тебя не почувствует. Кроме, может быть, твоей дочери.

- И что?

- Здесь ты в безопасности. Но Семен доложит Гесеру, а тому придется отправиться к Инквизиторам. И тогда… - Завулон прислонился плечом к косяку. – Нужно просчитать его планы, я пока не вижу выхода.

- Ты, Завулон, что-то употребляешь?

Темный не ответил на выпад, он несколько мгновений смотрел в пустоту, а потом сорвался с места, и стал что-то искать по нишам встроенного шкафа.

- Вот. – Черный кейс со стуком опустился на журнальный столик. – Это хорошая маскировка. Подберешь себе нужный.

- Зачем? – окликнул я растворившуюся в темноте коридора фигуру.

- Меня не будет несколько часов. Сиди здесь и не рыпайся, Городецкий.

- Ты объяснишь, что происходит? – взорвался я, выбегая следом.

- Книжку почитай, – приглушенный голос растаял четырех стенах. Завулон сбежал.

Мобильный разразился призывной трелью. Звонил Гесер. Я поднял аппарат с пола и аккуратно положил на стол. Открыл книгу и, как послушный ребенок, начал читать. Текст не был редким, коллекционным – да. Семен и Михаил, конечно, читали ее, читали, словно Одиссею для иных. Лемегетон.


«Архангел Михаил спустился к царю в ответ на молитвы и прередал ему кольцо с печатью, вырезанной на камне. Наказал пленить демонов и построить Иерусалим. И правил Соломон демонами печатью. И все семьдесят два Духа подчинились его воле. Исполнив наказание архангела, Соломон испугался того, что кольцо попадет в злые руки, и запер демонов в сумраке, обратив в духов бесплотных. Спрятал кольцо, и написал ученикам свой Завет. <…>Счастливец, овладевший печатью пробудил бы духов и сделался бы ни более, ни менее как обладателем и повелителем всего мира, и правил бы вечно.»


Я открыл пачку сигарет. Три одиноких палочки перекатывались в след движению моей руки. На трех я не продержусь.

Щелкнув зажигалкой, я затянулся и перевернул страницу.

Гоетия. Перечень семидесяти двух. Я знал, что найду там свое имя, но всегда думал, что это не более чем совпадение. В Копенгагене, например, работал маг по имени Азазелло, но это никого не пугало. Выдохнув, я зачитал вслух:

- Элигос– великий Герцог, появляющийся в образе прекрасного рыцаря, несущий копье и знамя, верхом на змее. Он открывает тайные вещи. Он вызывает любовь властителей и великих персон.

Господи, оно всегда было со мной, знание. Нужно было только расширить рамки… какой дурак, слепец…. Данталион – великий и могущественный Герцог, появляющийся в образе человека с множеством мужских и женских лиц. Он может вызывать любовь и показывать двойника любой персоны. Привет, Лена Кудрявцева. Хаврес— шестьдесят четвёртый дух, великий герцог. Он дает правдивые ответы обо всех событиях настоящего, прошлого и будущего. По желанию заклинателя, он уничтожит и испепелит его врагов. Семьдесят два… Семьдесят два демона-фанатика с древним мировоззрением хотят убить мою дочь.

Я же, как всегда, словно проклятый, очередное исключение.

Моя инициация.. странно, но я смутно помнил ее.. В отчете значилось: «Скрытый Иной. Проявил сопротивление влиянию сумрака. Сильный порог отрицания». Спорим, если бы мы обнаружили Лену год назад, у нее тоже был бы «сильный порог отрицания».

Теперь я понимал Завулона. Если Иной, что украл печать, узнает о том, кем я могу стать, он попытается мною управлять. Теперь мне точно не хватит двух сигарет.