Все эти красивые лица
зарисовка
Крис Арджент и Питер Хейл
даркАУ
читать дальшеТе, кому причинили зло, причиняют зло взамен. Значит ли это, что люди должны любить друг друга, чтобы не умереть? Иногда это легко. Вот, например, как можно не полюбить такого красивого мальчика? Он играет в лакросс за школьную команду, он щурится на солнце, от него пахнет жизнью, стыдом и ментоловой жвачкой. Или эту девушку, спешащую по своим делам, она обута в дорогие туфли, сумка на тон темнее, но это почти незаметно. На шее – нитка искусственного жемчуга. Она сосредоточена, говорит по телефону, голос должен быть мягким, но настойчивым. Она вежлива. У нее дорогие духи, дороже, чем ее костюм, только так.
Любить друг друга, верно?
Питер забирает их лица во вторник.
Раньше хватало одной вылазки. Несколько часов до рассвета, чтобы вновь почувствовать себя настоящим. Взять то, что причитается, вздохнуть полной грудью, может быть, утром выпить кофе в только что открытой закусочной. Взять чужое лицо, и на завтрак заказать вафли с сиропом, почему бы и нет? И официантка уже не пялится так откровенно. Мужик, читающий газету, не смотрит на его новое приобретение. Этот мальчик играл в лакросс. А если они и смотрят, то только с восхищением, как прежде.
По крайней мере, так их видит Питер. Смотрящих на него с восхищением.
Раньше даже медсестра не могла справиться с собой. Меняла повязку и едва сдерживала рвотные позывы. Она страшненькая - Питеру не нужны такие, так что сейчас она борется с собой, разворачивая и заворачивая новых мертвецов в больничных койках.
Питер смотрит в окно, дождевые капли сползают по запотевшему стеклу, снаружи буря размывает силуэты прохожих, машины вспарывают лужи, вода затопляет канавы.
Девушка, обутая в дорогие туфли (сумка на сгибе локтя на тон темнее) спешит по своим делам. Зонтик едва спасает ее. Она едва не роняет его, когда достает мобильник.
Питер принюхивается. Конечно, тщетно, но ведь это дорогие духи? Дорогие?
Сегодня ночью, обещает он себе, выходя за ней под дождь.
Он не сохраняет эти лица, только разрушает, но вопрос в том, понимает ли он это? Понимает, заходя в закусочную с чистыми руками и все с тем же искореженным лицом?
Проценты капают. Проценты льются на него с неба. Его долг никогда не будет оплачен полностью.
***
Еще немного кофе, и его вывернет.
- Забрать чашку? – Виктория встает за спиной мужа. Смотрит ли она на фотографии, разложенные на столе, или разглядывает отражение Криса в стеклянной дверце шкафа – не имеет большого значения. Крис не пытается закрыть самые жестокие снимки, Виктория и не такое видела. И еще увидит.
- Да, пожалуйста.
Она должна сказать что-то вроде: ты не можешь заниматься этим сейчас. Возможно, предложить позвонить им.
- Сейчас четыре часа утра, – напоминает она.
Впрочем, они сами скоро будут в городе. Приедут, потому что Крис не справляется.
Виктория садится напротив, взяв в руки один из снимков.
- Поговори со мной.
Крис хмурится.
- Я знаю, с чего придется начать, - в ее голосе ни намека на эмоции.
- Пять тел. С них и начну.
- Нет.
- Пять, – упрямо повторяет Крис.
- Ты не хочешь звонить им из-за Кейт?
- В этом городе есть закон. Копы получают на свое пиво.
- Они не справляются.
Еще в полночь Крис несколько минут гипнотизировал мобильный, решаясь позвонить. Набрать номер сестры, и напрямик спросить: милая, тебе не снятся кошмары? Сестренка, как тебя вообще земля носит? Дорогая, скажи мне свой адрес, и я сам пристрелю тебя.
Вот только она давно разбила свой мобильный. Когда за ней пришли.
Арестовали.
А отец подсуетился, и теперь она где-то там, спит сном младенца, трахается в барах, стреляет по банкам, поджигает невинных людей.
А дело? Какое дело?
Только Питер Хейл в больничной койке, который никогда не узнает, кто и за что сжег его семью.
- Не надо, пожалуйста. Я испытываю огромное облегчение от того, что мы с ней на разных материках.
- Хорошо, - Виктория тянется за следующей фотографией. – Итак, первая жертва?
- Молодой человек. Двадцать восемь лет. Подрабатывал моделью для местного журнала. Опознали по одежде и татуировке. Дальше – девушка. Двадцать два года. Работала главным менеджером в магазине. С первой жертвой не пересекалась. Потом – школьник. Семнадцать лет, не вернулся домой со студенческой вечеринки… – голос Криса монотонный, он прикасается к фотографиям, отмечая каждую жертву, и Викторию клонит в сон, как от сказки на ночь.
Крис Арджент борется с желанием впечатать кулак в стену.
Ему сниться рыба. Сырая рыба, следящая за ним прозрачными глазами.
У Криса есть привычка. Он каждые две недели заезжает в госпиталь Бейкон Хиллс проверить, умер Питер, или еще держится.
Он мог бы позвонить. Но он заходить в палату, и слушает, как работает медицинская аппаратура. Потом уходит, немного разочарованный, что последний Хейл все еще дышит через свою трубку.
В этот раз он посещает госпиталь, когда Питер за несколько миль отсюда размазывает по обгорелым участкам кожи жирный вонючий крем.
Эллисон звонит как раз тогда, когда девушка в приемной объясняет Крису, что Питера здесь больше нет. Что его выписали, что он не посещает курсы реабилитации.
Крис не знает, что делать с этой информацией, и оттого ему хреново, еще хуже, чем было. Он глотает ртом воздух, он едва держит себя на плаву.
Эллисон звонит и приходится интересоваться, как у нее дела, как ее новый парень, и не понизилась ли ее успеваемость. Эллисон повезло. Она так далеко от Бейкон Хиллс.
***
Они возвращаются в город из-за звонка Виктории. Всем составом. Как в старые добрые времена.
- Какого черта? – кричит на нее Крис, - Какого, мать твою, черта?!
Он никогда раньше не повышал голос на жену, впрочем, стоит поберечь силы перед встречей с отцом. Ардженты, хранители города. Как же…
Кейт тоже здесь.
Крис запутался в сетях. Обратно – никак. Напиться – никак, скомкать карту с пометками, сорвать со стены фотографии жертв, забыть о последнем из Хейлов – никак. Крис говорит с отцом, не глядя тому в глаза. Заплывшие веки старшего Арджента отвратительны. Хищные зубы, скрытые старческими губами и строгий костюм, отдающий запахом горящей плоти невинной семьи.
Что же делает Крис? Он позволяет себе обмолвиться, что Питер гуляет по городу. Питер Хейл снова среди живых. Крис делает это нарочно, он хочет посмотреть, что из этого выйдет.
Потому что Кейт никогда не забывала свои игрушки, только ломала.
Крис находит Питера первым.
Потом долго смеется в туалете той забегаловки, где следил за ним. На него косо смотрят, но оно и понятно. Кто бы мог подумать, что это был он, тот, за кем он пытался угнаться. Нет, это шутка века.
***
- Привет, незнакомец. – Кейт улыбается Питеру, а Питер улыбается ей в паршивом баре для одиноких людей с прогнившей жизнью.
- Ты красивая, - говорит он.
Изувечив ее, лишив ее лица, он дышит осенним воздухом, не зная, что Крис совсем рядом. Свидетель иной, обновленной справедливости. Совсем рядом в тени подворотни, готовый спустить курок. Круг замкнулся. Больше не осталось красивых и уродливых.
Только дуло пистолета, и неутоленная жажда прекрасного, спокойного и чистого. Стреляешь, Крис?